Юрген Клопп, Вас еще кто-то называет «Клоппо»?
Пара старых друзей. Но я все еще подписываюсь как «Клоппо». Но из-за этого я не являюсь молодым профессионалом.
Мы спрашиваем так потому, что Вы стали известны именно как «Клоппо» - и не как тренер «Майнца», а как ТВ-эксперт.
Это было удачное стечение обстоятельств, что стало таким образом, как это есть сегодня. Я знаю, должно было совпасть многое, чтобы пойти этим путем. В течение 11 лет я должен был оставаться в Майнце игроком, чтобы потом суметь стать тренером. История с каналом ZDF получилась случайно. Я спонтанно радовался, так как думал, что теперь получу бесплатные билеты на матчи чемпионата мира.
Есть ли что-то, чему Вы научились в то время, что Вам помогает еще и сегодня?
Я в действительности чего-то особенного не извлек для себя тогда. То, что я смог на телевидении выглядеть лучше, чем другие, пожалуй, имело дело с тем, что во время учебы я проходил практику на телевидении. Поэтому, конечно, через передачу люди получили представление, что я что-то понимаю в телевидении. Но я мог бы и без телевидения каждый год с 2002 года участвовать в этом. Но я не захотел.
Ваша известность после работы на телевидении выросла в разы. Как Вы защищаетесь от интереса общественности?
Тогда в Майнце мы жили в сдаваемой внаем квартире со многими соседями рядом. Когда мы переехали в наш первый дом, люди фотографировали мою жену, как она поливает цветы в саду. В тот момент мы чувствовали себя, пожалуй, так называемыми знаменитостями, но мы не могли себе позволить образ жизни, который нужно было вести для этого. К этому я не готов и сегодня. Поэтому мы отправились в отпуск на туристическом самолете, и когда мы потом сидели в зале ожидания аэропорта, я спросил себя: зачем я это, собственно, делаю?
И почему Вы это делаете?
Потому что другие варианты обходятся дороже. В самолете нет никаких проблем. Но в аэропорту я стою 1,5 часа в ожидании, фотографируюсь и даю автографы, болтаю.
Означает ли это, что Вы сами не успевали за Вашей известностью и что уже имеете неплохие деньги?
Именно, мне это уже бросилось в глаза. Но для нас в силу этого мало что изменилось. Разве что мы живем более красиво. Но мы еще не умудрились сориентировать себя на жизнь знаменитостей. И хорошо, мы не уходим далеко от дома. Но если я ухожу куда-то далеко, то это почти всегда гарантирована раздача автографов. Раньше я сам смотрел матчи соперников на стадионе, а сейчас это уже невозможно. Но все это не является настоящими проблемами, это лишь моменты, где, возможно, становится немного тяжело.
Это кокетливо. Вам все же нужно было решать, что Вам интересно, что важно, на что Вы идете.
Конечно, сегодня я должен быть более осторожным. Я часто во время интервью склоняюсь к болтовне, раньше это было безразлично, но сегодня это более непросто. Я знаю, что Вы подразумеваете под словом «кокетливо», но в действительности большая часть моей жизни прошла именно так, что мне не пришлось задумываться об этом. Я всегда был готов получить свою долю критики за ошибку, которую совершил, и признаваться себе самому, когда что-то шло не так.
Раздражает ли Вас, когда Вы читаете о себе ошибочную информацию?
Да, но наибольшая часть вещей не имеет важности. Я впервые за 15 лет тренировочных сборов однажды улегся в свободной второй половине дня около бассейна. И кто-то сделал фото, которое уже вечность стоит в Интернете. И под фото написано: «Юрген Клопп отдыхает на тренировочных сборах в Бад Рагаце». И я уже думаю при этом: это все ведь не было именно так. Это же безобразие. Но потом я снова это забываю.
И Ваша семья тоже забывает?
Она готова учить, как нужно обращаться с этим. Вещи, наподобие моей трансплантации волос, это все мне было с самого начала безразлично. Если бы меня спросили об этом в первый день, я бы сразу ответил, да, я позволил себе сделать трансплантацию волос.
И когда это стало известным, Вам было все равно.
Совершенно. При этом все говорили, что будто бы по этой причине я носил бейсболку, хотя я всегда ношу бейсболку.
То, что Вы тщеславны, Вам безразлично.
Да. Я разрешаю себе это в знании того, что это самое безразличие является так же формой тщеславия.
Это стратегия, как Вы подаете себя в общественности?
Я не могу общаться стратегически. В те моменты, за которые я критикуюсь, я считаю это досадным. Потому что для этой работы, для всего, что относится к ней, у меня есть совершенный талант. Многое мне дается легко. У нас недавно была пресс-конференция перед новым сезоном. По пути в зал мне пришло на ум, что я не размышлял глубоко о том, что я должен сказать. Примерно так было, например, когда меня спросили о целях на сезон. Мне тогда действительно помогает, что во мне еще есть необходимая расслабленность. Но когда говорится об игре, я уже вовсе не расслаблен.
Как перед финалом Лиги Чемпионов. Вы были под атакой СМИ. Вы проиграли, после этого у Вас была большая пустота. Как это ощущалось?
Я брался за мысль о том, что это может ощущаться, когда становишься в первый раз чемпионом Германии. Но тогда все было иначе. Было больше облегчения, чем радость. Теперь был вопрос, как ощущается финал Лиги Чемпионов. Для меня это было одним из самых исключительных моментов моей жизни. Но я не был нервным, и после игры я не был глубоко разочарован после такого эмоционального сезона Лиги Чемпионов.
Что тогда было таким эмоциональным?
Справедливость в спорте важна для меня. Когда мы победили дома «Малагу» со счетом 3:2, я был вне себя от счастья. И потом я прихожу на интервью и мне говорят: ваш победный гол был забит в офсайде. Я был совершенно разочарован. Я подумал: что сделано, то сделано. Тогда интервьюер говорит: даже 2 гола в офсайде. В следующем интервью он говорит уже другое: гол «Малаги» так же был забит в положении вне игры. И тут я думаю: почему болван из первого интервью не сказал мне этого? Тогда я бы, возможно, не пришел к мысли: нам так сильно повезло, все, что нас еще ожидает, является бонусом.
Но это был великодушный бонус: победа над «Реалом», финальная игра против Баварии.
Да, но раз финал прошел, то он прошел. Я - тот человек, который и после окончания матча охотно обсуждаю игру, но к финалу это не относится. Мы проиграли, возможно, лучшей команде мира. Поздравляю! Я пытался в тот вечер праздновать, и это мне удалось.
Вопрос, как можно после подобного взлета снова обрести почву под ногами?
Разочарования тоже относятся к этому. Нужно быть придурковатым, чтобы идти в финал и говорить: мы выиграем и больше ничего. Мы выбрали наш путь и в определенной степени поражение всегда включено. Это не означает, что мы не хотим иметь успех всеми средствами. Но я считаю это формой интеллекта не делать так, как будто бы неудача была исключена. Сейчас есть люди, которые говорят, кто в итоге не был разочарован, тот этого ранее и не сильно хотел. Я не отношу к этому случай с поражением в финале.
По-настоящему разочарованными Вы были, когда узнали о переходе Марио Гётце в Баварию.
Да.
Но это было на другом уровне восприятия.
Да.
На каком?
Я просто-напросто не рассчитывал на это. Если бы меня кто-то спросил тогда, уйдет ли Марио Гётце в Баварию после сезона, я тогда сказал бы «нет».
Когда стало известно о переходе, Вы должны были пойти с Вашей женой на премьеру фильма. Вы остались дома и даже не хотели говорить ни с кем из клуба.
Я мог бы многое сказать на эту тему, но не могу. С этой темой немецкие СМИ умеют плохо обращаться.
Было плохо то, что уходит Гётце или что он уходит именно в Баварию?
Если бы в жизни все было так просто. Сегодня я знаю, что мои ощущения в тот день были ненужными.
Почему?
Потому что я сегодня суперсчастлив с моей командой. Я всегда пытаюсь своим сыновьям дать следующее наставление: о чем я не могу уже почти вспомнить через год, этим меня уже сегодня нельзя взволновать. Это не означает то, чтобы уходить от проблем. Речь идет лишь о том, чтобы не брать вещи так близко к сердцу. Большинство людей забывает это.
Ваше разочарование говорит об отношениях, которые Вы поддерживаете с Вашими игроками.
Да. Но они во многих моментах односторонние. К примеру: Мануэль Фридрих был моим центральным защитником в «Майнце». Ему было 24 года, а я был тренером, когда он получил предложение от «Вердера». Я сказал ему: да, ясно, переходи, хороший выбор. Я повесил трубку и был в глубокой печали. Я не хотел далеко уходить, но это все было по ощущениям как у отца с его сыновьями. Ты озабочен тем, что они делают, а они пытаются стать независимыми.
Но у одного отца есть 1-2, возможно, 3 сына.
У меня их много, это правда.
У Юргена Клоппа такое большое сердце, что даже годятся 30 сыновей?
Это умеют делать совсем легко люди, работающие в социальных учреждениях. Моя жена – социальный педагог и она может рассказать историю почти о каждом ребенке, о котором она заботилась. Мы говорим здесь не о любви, а об очень сильной связи. Мы проводим время нашей жизни друг с другом. И мы уже должны по-настоящему воспринимать некоторые вещи. Но к понятию тесной связи так же относится и страх потери. Проблема вот в чем. Я сейчас все говорю это вот так свободно и думаю я тоже так же, но Вы можете это лишь с трудом описать, но без того, что кто-то имеет такое ощущение: сентиментально-слащавый кич. Но иначе это нельзя объяснить. Большей частью у меня есть предчувствие, большей частью я иногда чувствую, когда кто-то хочет уйти. Но такого не было в случае с Марио: я был просто застигнут врасплох.
В последнее время все больше дошло до колкостей между «Боруссией» и Баварией. К футболу относится это шоу?
Так, как я болтаю здесь, я иногда делаю то же самое и на пресс-конференциях, потому что я не воспринимаю все безумно серьезно. Я должен был научиться быть осторожнее.
Дортмунд – это как что-то хорошее в противоположность к Баварии: клуб против концерна, сердце против коммерции.
На этот счет я не могу ничего сказать. Это снова подогревает тему.
Изданию Guardian Вы сказали, что нейтральный зритель должен был быть в финале Лиги Чемпионов на стороне «Боруссии». А почему он был должен быть именно за Дортмунд?
А как Вы сами думали перед финалом?
С журналистской точки зрения, можно было быть за Дортмунд, потому что 3 поражение Баварии в финале могло бы стать лучшей историей.
Это резкая противоположность романтичному восприятию мира. Мне очень жаль.
Можно смотреть игру нейтрально.
И в этом случае мне тоже жаль. Когда я смотрю хоккей Чехия против России, я знаю перед игрой, за кого я буду. Не может быть кому-то в отдельности безразлично, кто выиграет, а кто проиграет.
Вы отклоняетесь от темы. Вы должны обосновать, почему же люди должны были быть за Дортмунд в финале.
На эту тему я больше ничего не скажу.
Вы сказали, что Дортмунд является самым увлекательным проектом, который есть в настоящее время в футболе.
Я это сказал. О Баварии я стану говорить снова только перед игрой в чемпионате.
Тогда мы попытаемся сами: Дортмунд вызывает впечатление, что тренер и его команда являются нечто особенным. Как Вы производите это впечатление?
Мое лучшее достижение – это подбор тренерского штаба. Потрясающие профессионалы, приятели, если так говорить возможно и правильно, но при этом всегда уважаемые авторитеты. Рабочая атмосфера, которую мы создали, соответствует этому. Правильное сочетание концентрации и непринужденности.
Эта атмосфера нуждается в игроках с правильным характером. Как Вы опишите, к примеру, характер армянина Генриха Мхитаряна, которого Вы купили за 27 млн.евро?
В беседах. В начале по телефону. Я ведь охотно общаюсь с людьми и считаю себя умеющим оценивать их. Я встретился с его мамой и его сестрой, выслушал его биографию и потом рассказал свою. Он ведь тоже должен знать, с кем ему приходится иметь дело. Я был уверен, что ему удастся в кратчайшее время вписаться в команду. Все испытывали огромное удовольствие от общения с ним. Кевин Гросскройц делил с ним номер на тренировочных сборах в Бад Рагаце и обучил его всяким фанатским вещам. Без блестящего знания английского он ранее сделал дортмундцами в душе Синдзи Кагаву и Лукаса Барриоса.
Вы и Ваша команда постоянно выглядите как верное клятве объединение людей. Как Вам удается сохранять такое чувство общности при продолжительном наблюдении?
Мы признали нормальным все то, что происходит вокруг нас. К вещам привыкаешь. И мы всегда все сами важнее воспринимаем, чем то, что происходит вокруг нас. Мы позволяем себе такое право. Я считаю это совершенно важным, что мы именно нашим способом обращаемся со многими вещами, а не каким-либо принятым в другой сфере образом. Совсем часто то, что случается у нас, в других местах это же воспринимается по-другому. Для меня это является решающим: что парни чувствуют, мы – другие, и когда мы вместе, мы – особенные. Были игроки, которые это заметили лишь тогда, когда они уже ушли из клуба.
0 коммент. :
Отправить комментарий