Большое интервью Матса Хуммельса в Дубаи

Расслабленно сидит Матс Хуммельс на террасе Park Hyatt Dubai Creek отеля, в котором остановилась «Боруссия» на время сборов. Капитан дортмундского клуба воспользовался паузой в чемпионате для того, чтобы освободить голову от ненужных мыслей и говорит открыто в интервью о не всегда простом первом круге, о надломленной уверенности в себе, о чемпионате Европы во Франции под впечатлением терактов в Париже и о своей ситуации с контрактом.

Матс Хуммельс, для некоторых игроков Дубаи – новое место, а Вы уже знаете его из своего отпуска. Вы были здесь в последний раз на Сильвестр и занимались сами спортом во время короткой зимней паузы. Как закончился Ваш реванш по волейболу против Вашего соперника по Лиге Европы «Краснодара»?

Ой, да это вовсе не было реваншем, я с ними играл против других. Все игры прошли очень ровно. Сейчас я не смог бы утверждать, что мы затмили их своей игрой (смеется).

Насколько необходимой была пауза после первого круга с 30 официальными матчами?

Она пришла в очень хороший момент времени. Я сыграл 27 матчей целиком и лишь в 2 встречах не был задействован. В итоге я дошел до такой точки, когда я чувствовал вспышку усталости. Поэтому было хорошо, что сейчас я смог психологически отключиться и освободить голову от лишних мыслей. Что касается физической усталости, то пауза для тела была на самом деле короткой, так что во время паузы я, собственно, всегда много занимаюсь спортом, просто потому что мне это доставляет удовольствие.

Ваши прошедшие месяцы были подобны езде на американских горках: сильно начали сезон, потом сильно критиковались, а в середине декабря удалось снова получить облегчение в игре с «Айнтрахтом». Какой Ваш личный итог первому кругу?

Конечно, во время отпуска я еще раз мысленно «прокрутил» в голове прежний ход сезона. И, как и прежде, я вижу некоторые вещи иначе, чем это было представлено в прессе. Я знаю, что я совершил некоторые ошибки. Но самым важным для меня было то, что все в целом было по-настоящему хорошим. Что, по меньшей мере, в течение 89 минут все шло хорошо. Но имели место быть как раз матчи, как в Краснодаре, в котором я совершил одну ошибку, которая сразу привела к пропущенному голу. К сожалению, такое случается с защитниками. Никогда не будет игрока обороны, который бы прошел через весь сезон без единой ошибки, приведшей к пропущенному голу. И в целом, как я полагаю, в первом круге я был причастен к большему количеству забитых голов, чем к тем, в которых я был виновен сам.

Взгляд на статистику говорит следующее: Вы забили 2 гола, еще сделали 2 передачи, а так же сделали предпоследний решающий пас в 4 других забитых мячах.

Был ли сюда включен начатый мной пропущенный гол в матче с Шальке? (смеется) Если серьезно, я думаю, в этом сезоне уровень моей игры выше, чем это было сказано извне. Я надеюсь, что официальные лица в клубе считают точно так же.

Это бремя защитника, что он соизмеряется скорее по ошибкам, чем атакующий игрок?

Да. Нападающий может плохо играть 89 минут и потом забить гол в пустые ворота и его после игры чествуют как героя. Но таков футбол. И это не так плохо. Я ведь не впервые был в этой ситуации.

После Вашего гола в ворота «Айнтрахта» Вы после игры открыто говорили о ранее надломленной уверенности в себе. Как конкретно это проявлялось?

Ощущения, с которыми я выходил на игру, были другими. Обычно было так, что я думал: если я сегодня покажу, что я умею, то все закончится хорошо для меня и команды. Но в период до матча с «Айнтрахтом» такого ощущения не было. К сожалению, я все еще читаю многое из того, что пишется обо мне. Возможно, слишком много. Я позволил себе впечатлиться этим и из-за этого приобрел страх перед совершением следующей ошибки. Это, конечно, зажимает психологически.

Томас Тухель однажды сказал по смыслу: кто на поле излишне думает, принимает не лучшие решения. Это так же Ваш опыт?

Да, обычно игра идет на автомате. Поэтому я тренируюсь в течение 20 лет каждый день. Но когда ты начинаешь думать о лишнем во время игры, это знак того, что ты делаешь как-то иначе, чем обычно. Слишком поздно совершаешь действия и так случаются ошибки. В идеале игра получается интуитивно.

Предрасположены ли к этому такие игроки, как Вы или Ваш коллега Генрих Мхитарян, про которого так же говорилось, что он излишне много думает во время игры, к тому, что Вы пережили в первом круге?

Я так не думаю. Но я могу говорить только за себя. Мне уже знакомы такие ситуации, так было после проигранного полуфинала чемпионата Европы в 2012 году или в начале моей карьеры в сборной. Но это не обозначает для меня кризис по смыслу. Удовольствие от игры в футбол остается, только оно больше проявляется на тренировке, чем в матчах. И тому совершенно очевидно причиной было то, что я позволил себе слишком сильно впечатлиться написанным обо мне в прессе.

Как Вы прогнали те мысли, которые Вам мешали?

Я продолжал на тренировке выкладываться, как и обычно, тренировал некоторые отдельные игровые элементы. То это был дрибблинг, то длинный пас. Собственно, мне было ясно, что когда-нибудь снова будет такая игра, в которой я не совершу ни одной ошибки, которая бы привела к пропущенному голу. Перемена к лучшему, к счастью, у меня может происходить очень быстро и тогда у меня снова прежняя уверенность в себе.

У Мхитаряна пошла игра перед этим сезоном. У Вас в матче с «Айнтрахтом». Можно ли натренировать раскрепощенность?

Я не думаю, что ее можно внушить себе, но ее можно наработать. Например, я пытался выполнять свою роль внутри команды, несмотря на критику, и брать уверенность в себе на тренировках. Но, конечно, и была ситуация, когда мне пришлось лишь только ухмыляться.

Расскажите нам об этом.

Это было в середине того периода, когда меня критиковали, когда мне на тренировке действительно все удалось. Каждый пас доходил до партнера, каждый дрибблинг был как надо. И потом в последнюю секунду я сыграл совершенно банальный ошибочный пас, сопернику лишь оставалось вкатить мяч в пустые ворота. Из-за этого мы проиграли тренировочную игру. И я только подумал: это не может быть правдой (смеется). Это было символичным отражением для моей тогдашней ситуации. Но, к счастью, в подобный период я мог ухмыляться только самому себе. Это помогает, чтобы не начать ныть. Со мной прежде такого никогда не происходило и не произойдет и в будущем.

Удается ли Вам оставлять высокое давление, которое связано с Вашей профессией, за дверью дома?

Совсем целиком нет. Когда в футболе дела идут положительно, то я счастлив. Это становится заметно по мне и в жизни. В более плохие времена я, конечно, не хожу весь день с плохим настроением, но я полагаю, что в таких ситуациях я быстро становлюсь вспыльчивым. И те вещи, которые обычно меня не так сильно раздражают, потом быстрее действуют мне на нервы. Но это так и должно быть. Мне было бы все равно, что происходит на футбольном поле, если бы я мог так просто все это стряхнуть, когда оказываюсь дома. И в тот день, когда дойдет до этого, мне лучше закончить с футболом.

Когда у футболистов спрашивают об их интересе к прессе, чаще всего можно услышать слова «Я вообще ничего не читаю, что обо мне пишут». Вы сами о себе сказали, что слишком много читаете. Почему Вы не избавитесь от такой привычки?

Просто я в целом очень много времени провожу на спортивных сайтах. И иногда в поле зрения мне попадает что-то на глаза, тогда я перехожу по ссылке и читаю. Я очень любопытен в плане того, как видят со стороны многие вещи. Были дни, когда я сам думал про себя, что моя игра была никакой. Но в прессе я получал хорошую оценку. И, конечно, была обратная ситуация тоже. И в конце концов меня стало очень сильно интересовать то, с каких точек зрения и под каким углом рассматривается футбольный матч и как это влияет на оценки игрокам.

Каждый, кто находится в эпицентре общественности, сегодня стоит под постоянным наблюдением и оцениванием. Как Вы думаете, имеет ли смысл освободиться целиком от всего этого?

Да, это было бы лучше всего. В прошедшие месяцы я много думал об этом. Раньше я всегда думал о том, почему политики не говорят просто напрямик о том, как обстоит дело. Сегодня я знаю, почему они этого не делают. За это слишком много людей захотят их раскритиковать. Так же обстоят дела и с актерами, музыкантами и футболистами. Для нас работает тот же самый масштаб. Существуют игроки, которые считаются проблемными только потому, что они говорят о вещах, о которых думает так же 90% других игроков, но о которых они не хотят говорить. Поэтому многие предпочитают уйти «с линии огня». Иногда я так тоже делаю. Но у меня нет желания говорить лишь только часть своих предложений каждый раз. Для меня было бы очень интересно, если бы каждый в действительности говорил то, что он думает.

Но с другой стороны не хватает «настоящих личностей», какие были раньше.

Но если бы сегодня на нашем месте такие личности вели себя так же, то скандал был бы на 3 недели.

В чем лежат, по Вашему мнению, причины этого?

Я полагаю, что сегодня слишком много людей заставляют диктовать определенное мнение. Они читают лишь заголовок и потом влезают в дискуссию с уже определенным сложившимся мнением, но вообще не задумываюсь по-настоящему правильно о том, что стоит за этим. Я так же критично вижу то, как пресса обходится со своей ответственностью. Вы должны знать, какое влияние вы оказываете на многих людей. Тем самым вы должны соответствующим образом обращаться.

Ваша мама сама является журналистом. Говорите ли Вы с ней о трансформации СМИ, например, через Facebook, Твиттер и так далее?

Да. И она часто выглядит очень потрясенной тем, как это делается. Иногда она даже извиняется за это, что, конечно, было вовсе необязательно делать. Но она так делает, потому что она является идеальным образом журналистики. И это было в прошлые годы не всегда укрыто от реальности.

Вы уже почти 10 лет являетесь профессиональным игроком. Понизился ли за это время тот порог, в том числе со стороны фанатов, когда вербально, словами бросаешься на игроков?

Он даже отчетливо снизился. Я того мнения, что в целом о спорте должно писаться с большим уважением, вместо этого статьи становятся все более критичными: когда клуб первой лиги проигрывает другой команде лиги, то этот матч обозначают как «досадный» или «позор». Это же бред. Всегда можно проиграть матч. В Бундеслиге в этом плане все так же, как и в НБА. Это нервирует меня. И еще больше, потому что я ставлю все снова и снова под вопросом и пытаюсь заглянуть за кулисы.

Должно ли общество в настоящее время обращать внимание на то, чтобы обострение, которое они критикуют, не перешло за рамки?

Я уже так думаю. То, что я критикую, в принципе, относится ко всем сферам жизни.

Насколько далеко могут дойти негативные эмоции, Вам это пришлось пережить во время товарищеского матча в Париже. Что Вы думаете об этом вечере террора после прошествия некоторого времени и после отмены товарищеского матча в Ганновере днями спустя?

Я еще не могу окончательно оценить это сам для себя. Конечно, в Париже была странная ситуация, но, честно говоря, когда я был в раздевалке, я не ощущал никакого страха. Мы ведь все-таки были в привычном окружении. Я скорее думал о моем брате и двух друзьях, которые были на стадионе и которые только 2 часа спустя смогли добраться до дома. Ситуацию в Ганновере я считаю крайне критичной. Меня это задело по-настоящему, потому что это случилось в Германии.

Летом состоится чемпионат Европы во Франции, тогда Вы снова вернетесь на стадион Сен-Дени. Полагаете ли Вы, что тогда будет возможно играть в футбол совершенно расслабленно и спокойно?

Я полагаю, это возможно, что может состояться совершенно необремененный проблемами турнир. Человеку свойственно быстро забывать. С одной стороны, это позитивно, с другой стороны, нельзя недооценивать то, что может существовать определенная опасность, по крайней мере, как это выглядит на данный момент, на каждом таком турнире. Для этого слишком многое случилось за прошедшие месяцы.

Какие выводы Вы делаете из этого для Вашей собственной жизни? Какой была для Вас игра в Гамбурге, первая после того, как был отменен матч в Ганновере?

В момент, когда мы приехали на стадион, у меня не было неприятных ощущений. У нас есть определенные уже установленные действия, совершаемые в день матчей, так что мы быстро погрузились в рутину. Конечно, мое преимущество, вероятно, и в том, что я читаю лишь очень немного о таких событиях, какие были в Париже. Я пытаюсь не допускать слишком близко к себе эти ужасные новости, потому что у меня есть ощущение, что они стали бы слишком сильно меня нагружать. Иначе бы я доставил бы себе слишком много хлопот, как я думаю. После катастрофы 11 сентября в Нью-Йорке я прекратил читать о таких событиях.

Тогда давайте перейдем к спортивной составляющей чемпионата Европы. Какую ценность имеет для Вас этот турнир?

Об этом не нужно говорить. Это большое футбольное событие. Поколение игроков, которые сейчас играют в сборной, еще не выигрывало этот турнир. Это огромная для нас цель. И я ни в коем случае не ощущаю, что выигранный чемпионат мира уменьшает мотивацию выиграть и чемпионат Европы. И хотя мировой интерес к этому турниру меньше, но в старом формате с 16 командами чемпионат Европы был тяжелее, так как плотность уровня европейских сборных выше. Как это будет выглядеть теперь, когда в турнире участвуют 24 команды, и не разбавлен ли он тем самым слишком сильно, это будет видно.

Бундестренер Иоахим Лёв уже держит в поле зрения чемпионат мира в России. Чемпионат Европы во Франции является переходным турниром?

Нет, мы ведь не сможем все играть вечно. Так уж много шансов выиграть этот турнир у нас уже больше нет. И мне тоже уже 27 лет, в 2024 году я уже явно не буду играть в футбол, так что для меня сейчас имеется предпоследняя возможность выиграть титул чемпиона Европы. Так же все относится и к другим игрокам, которые идут начиная с 1988 года рождения. Но я никогда не сказал бы, что выигрыш титула является обязательством.

Почему?

Потому что для меня это было бы снова преувеличенное обострение ситуации. И к тому же в Европе есть 7-8 сборных, у которых ожидания такие же высокие. Поэтому не каждая сборная может просто так стать чемпионом Европы.

Отправитесь ли Вы во Францию как игрок команды, которая вернулась в Лигу Чемпионов?

(долго думает) Да!

Почему взяли паузу?

Я просто думал о том, должен ли я сформулировать ответ более мягко. Но мой ответ мог быть только «да». Потому что это было бы действительно разочарованием, если бы нам не удалось попасть в Лигу Чемпионов. И после первого круга у меня были хорошие ощущения, что касается наших шансов сделать это.

Мы не можем закончить эту беседу, не поговорив о Вашей ситуации с продлением контракта. Он заканчивается в 2017 году. Вы однажды сказали, что покинете «Боруссию», если клуб получит финансовую выгоду от этого. Соответственно, Вы должны продлить контракт в ближайшие месяцы или быть проданы летом. Таким образом, Вам предстоит принять важнейшее решение в Вашей карьере?

Нет, я так не думаю. Я ведь уже часто имел возможность принимать такое решение. Мы действительно еще не вели переговоры. Я сказал ведь перед сезоном, что я сперва хотел бы посмотреть в течение года на ситуацию в клубе. С новым тренером и с незначительными изменениями в составе. Для меня важно видеть, насколько мы хороши и насколько мы можем быть хороши в будущем. Я не чувствую никакого давления времени. И со стороны клуба никто на меня прежде давления не оказывал.

Итак, все пока остается открытым?

По состоянию на сегодня нет мыслей ни в том, ни в другом направлении. Моя голова в настоящее время целиком занята футболом, даже если это сейчас звучит как банальность. Если мы когда-нибудь подойдем к теме продления контракта, тогда будет видно, где лежат представления обеих сторон.

Следующий контракт может стать Вашим последним большим контрактом в карьере…

Может быть, что это будет последний большой контракт как в спортивном, так и в финансовом плане. Но пока я колеблюсь во мнении, как долго я хотел бы вообще играть в футбол.

И в сторону какой тенденции колебания?

В любом случае я хотел бы сам определить, когда настанет это время. К счастью, мне не нужно принимать такое решение через 3 года, но и не через 15 лет тоже. Я уже немного радуюсь тому, что в ближайшем будущем сам могу определять распорядок своих дней.

Источник: ruhrnachrichten.de

Материал: bvb-russia.com